Два года я искала подходы к Лютансу, с той самой поездки в Париж, и все не могла найти. Ни один не садился, кроме "Саррацина", но он недоставабелен в России, и достались-то мне случайно, нежданным подарком, приветом, лишь несколько капель фиолетовой жидкости, присланных с оказией из Москвы и выпитых, выбрызганных с наслаждением, с задержкой дыхания, о, какой это жасмин, единственный покамест жасмин, усевшийся на меня как родной, прекрасный, богатый, роскошный... и такой недоступный. И иногда Датура, но я на нее все не созрею.
А тут прослышала, что "Волчицу" снимают с экспорта, и дернуло, поняла - надо.
И не ошиблась.
Не утерпела сейчас, брызнула.
И поразилась. И поняла свою ошибку.
На холоде и на ветру это была сырая марципановая масса, кусками, неровно разломанная, и несколько капель эссенции горького миндаля.
И все.
В тепле же раскрылась, заиграла сладость, вскрылась ваниль и где-то роза, марципан помягчел, как будто мнут его в руках, готовя для раскатки, коричневый сахар почудился карамелью, горечь миндаля перекатывается в его же сладость, иногда делая шаг обратно и тут же вперед, играет, звучит, раскрывается. Сладко и горько, но сейчас, в тепле, больше первое.
И где-то жасмин, но он прячется, так, полунамеком.
Довольна. Слушаю и наслаждаюсь.
